Ярость неба [= Не все вернутся] - Сергей Зверев

Полковник Козловски вынужден был признать, что сейчас это единственный способ построить грамотную систему поиска диверсионной группы. Через час на его столе лежала подробная карта горного массива с карстовыми полостями, а еще через час военный вертолет спешно доставил на базу двух специалистов из краеведческого музея. После короткого разговора полковник знал, что дальше делать. По северной границе скального массива находились только два удобных выхода на поверхность. Они были плотно блокированы спецназом. А с южной, восточной и западной стороны подходящих расщелин не было. Там решили не помещать дозорных групп.

Борец умер в четыре часа утра.

Он впал в беспамятство, метался в горячем бреду, произнося отрывочные фразы, имена, названия улиц. Жизнь уходила из него толчками, как кровь из открытой раны.

– Мама, мамочка... Прости меня. Зоя, Зоя, где ты? Ты помнишь, как мы? На Филипповской? Угол Луначарского и Горького... Федотов... Федотов плохой. Не говори. Он врет. Мама! Куда я ухожу? На рынке уже ничего нет. Картошку не купил...

Оксана неотлучно находилась рядом с раненым, вытирала ему пот со лба, говорила успокаивающие слова. Ястреб и другие «спецы» сидели полукругом, безмолвные и подавленные. Идти сейчас не было возможности. Дьяк, не говоря ни слова, протянул командиру план пещеры, который сам набросал от руки. На бумаге он схематично изобразил путь отхода. В глубине прерывистая пунктирная линия обрывалась, упираясь в тупик.

– А дальше? – Ястреб кивнул на оборванную линию.

– Там глухо. Непроходимый массив. Но рядом есть вроде просвет. Времени было мало. Поэтому нам пришлось возвращаться. Я думаю, что километра два в сторону моря мы вполне осилим, командир. Карстовые пустоты идут именно в этом направлении.

Ястреб молча кивнул, тем самым одобряя направление дальнейшего маршрута. И тут же резко поднял вверх руку.

Потому что заметил такую деталь, которая ускользнула даже от взгляда внимательного Дьяка. Как раз в нескольких десятках метров от тупика в стене карстового колодца открылся выход. Он был изображен на большой карте из компьютерного набора Ястреба.

– Похоже, там мы можем ускользнуть. По крайней мере, шанс такой есть. Вряд ли натовцы догадались за ночь оцепить весь этот массив. Будем работать при дневном свете. Сейчас нам все равно некуда идти.

Спецы кивнули. И одновременно взглянули на Оксану, которая вдруг резко вскочила с места, сделала шаг вперед:

– Он не дышит...

Все молча поднялись, стянули береты, опустили головы. Морячков Степан Андреевич с позывным Борец был им всем знаком меньше двух недель. Но за это время успел стать своим, братом по оружию. Они ощущали сейчас тяжелое чувство потери близкого человека, когда на душе становится пусто и безжизненно, как на поверхности Луны. На короткое время забылось все: экстремальное положение, в которое попала группа, задание, имеющее такое чрезвычайное значение для Генштаба, даже собственная судьба, балансирующая на тонкой проволоке над пропастью десятков опасностей диверсионного рейда...

Только что умер их боевой товарищ. Умер нелепой смертью, в самом начале операции, при роковом стечении обстоятельств. Предугадать их был не в состоянии никто. Пулеметная очередь, перечеркнувшая жизнь Борца, с такой же вероятностью могла попасть в каждого из них. Но судьба выбрала его. И теперь все бойцы отряда Ястреба испытывали еще одно чувство. Чувство того, что отныне будут жить в кредит, отрабатывая свой долг перед тем, кто ушел первым, будто бы заслонив всех остальных от прицельных попаданий судьбы. Борец боролся до последнего. Теперь они должны сделать то же самое...

– Мы похороним его здесь, – после гнетущей минуты молчания наконец произнес Ястреб. – Там в углу есть небольшое углубление. Как раз в рост человека. Принесите камней для надгробия.

Он помолчал, потом сказал:

– В рейдах мне несколько раз приходилось бросать убитых товарищей. И до сих пор где-то в душе жжет от того, что с ними толком не попрощались. На сей раз так не будет!

Когда десантники соорудили над могилой Морячкова невысокий холм из крупных валунов, Ястреб знаком показал всем на выход из пещеры.

Спецы выстроились в ряд, достали свои пистолеты «ПСС».

По команде Ястреба подняли их вверх и выстрелили в воздух, отдавая последние почести погибшему десантнику. Горы не ответили громким эхом. Бесшумные пули ушли в утреннее небо с затаенной, но от этого не менее значимой силой, подтверждая решимость каждого мужественно принять бой. Так же, как это сделал Степан Морячков с позывным Борец.

* * *

Время от времени спецназовцу приходится осваивать новые профессии.

Провал в самом начале операции «Картотека» заставил группу Ястреба вынужденно стать спелеологами, не имея должного опыта, соответствующего оборудования и приборов. Нитью Ариадны для них служил лишь сканер тепловизора, считывающий информацию с окружающих скал о строении и составе горных пород.

Вообще движение по карстовым пустотам напоминало детскую игру. Будто отряд прилежных юных туристов, «спецы» двигались в полной темноте, освещая себе путь фонарями. Полости разветвлялись, уходили вбок, змеились десятками узких тоннелей. Нужное направление определялось изначально взятым азимутом. Все время четко просматривался уклон. Это означало, что они медленно, но верно приближались к побережью моря.

Просвет, о котором говорил Дьяк, обнаружился неожиданно. В то, что это выход на поверхность, сразу не мог поверить никто. На огромные циклопические валуны сверху падала узкая полоска света, едва заметно очерчивая пространство всего метра два длиной.

Чтобы узнать обстановку наверху, Ястреб отправил для разведки Бокса. Его не было минут десять.

– Там очень извилистый коридор. Корявый, со следами водных потоков, – сообщил Бокс после возвращения. – До поверхности там всего метров тридцать, но прямого пути нет. Приходилось извиваться как червяку. Я не стал рисковать, лезть на самый верх, но через перископическую трубу и так отчетливо зафиксировал фигуру дозорного. «Спецы» прочно держат под прицелом выход. Сложновато будет там лезть, командир!

– Что ж, идем дальше! – Ястреб кивнул в сторону скального тоннеля, все более и более сужающегося в глубине.

Минут через пять с восточной стороны открылся еще один просвет – едва заметно проступили из мрака неровные бугристые стены.

На сей раз Ястреб решил сам провести разведку. Отправив вперед по тоннелю Дьяка, он протиснулся в узкую расщелину, цепляясь своим камуфляжем за острые известняковые края, и медленно поднялся на пару метров вверх. Изогнувшись как змея, Ястреб с огромным трудом смог протиснуться в тесный лаз. Здесь было гораздо светлее. Подняв голову, он смог увидеть даже клочок синего неба с проплывающим по небу прозрачным матовым облаком. Еще полметра вперед – и Ястреб, вклинивая свое тело в ответвление, ушел в более темный участок. Но дальше двигаться было нельзя. Лаз перекрывал нависший известняковый козырек. В щель под ним не мог бы пролезть даже ребенок. Ястребу с трудом удалось просунуть туда руку по локоть. Соседний лаз вообще уводил в тупик.